В далеком северном краю так редко случается солнце, что местные жители давно уже перестали обращать на него внимание так, как подобает обращать внимание на солнце.
- Рыба будет, - говорят старики, и их сыновья собирают снасти, замороженную во льду приманку, надевают самые теплые унты, намазывают носы тюленьим жиром, и уходят к морю, растворяясь на горизонте в ярко-розовых лучах: на рассвете они никогда не бывают золотыми, а только розовыми или персиковыми.
- Можно высушить покрывала, - говорят женщины, и их дочери помогают им вынести подстилки и покрывала наружу из юрты, разложить на камнях, а потом очень быстро надо вымести весь сор, который не успели спалить в жаровне.
И даже дети при делах: помогают старшим сестрам, помогают старикам.
Все, кроме маленького Юрги - того ни за какие лепешки не заставишь веником махать, или, чего доброго, выкапывать приманку. А к морю с отцом ему, говорят, рано. Мал еще.
Юрги сердится: одному играть скучно. Да и с кем играть Юрги, когда все остальные дети заняты, даже Ишмала, что живет в юрте по соседству - веником, вон, размахивает, песенки напевает, сверкает черными, как камни, глазами, косы из-под шапки выбились.
Скучно Юрги. И никому не расскажешь о том, что ему снилось сегодня: диковинное дерево, все зеленое, с головы до пят, и усыпанное красными ягодами.
- Сладкие, наверное, - бормочет Юрги, глядя на искрящийся снег. Однажды одна из их собак, Ама, порезала пятку об лед, и на снегу остались ярко-красные пятна. Зализала, конечно - что ей сделается, но пятна замерзли, и Юрги долго любовался ими. Отковырял, принес домой, а мать заругалась - дескать, что ты в дом притащил.
Пришлось выкинуть.
А пятна были такие яркие и красивые, прямо как бусы у сестрицы Айоли, которая по весне ушла жить в юрту своего мужа, Руты.
Вот бы ей из этих ягод бусы сделать!

Солнце уходит скоро, снова становится темно, а вокруг загораются огни. Возвращаются мужчины домой, плывет в воздухе аромат похлебки, пахнет свежей рыбой. Рассказывает отец, будто видел во льдах белого медвежонка, хотел изловить его для Юрги, да тот удрал.
Юрги слушает и думает о красных ягодах, а медвежонок - ну что медвежонок? Медвежонок вырастет и разнесет юрту, чего хорошего. Ничего от этих медведей лучше доброго не ждать. Да и от оленей тоже, хотя олени куда сговорчивее.

- Матушка, слышала ли ты про красные ягоды?
- Клюкву, что ли? - мать расчесывает сестренке волосы, внимательно смотрит агатовыми глазами, поблескивающими от жара очага.
- Не клюкву. Другие. Они на дереве растут, красные-красные, как бусы у сестрицы Айоли. Снились мне сегодня.
- Нет, не слышала, сынок, - отвечает мать.
- А ты, сестрица? Слышала ли про красные ягоды? - спрашивает Юрги, глядя на маленькую Ямалу.
Поджимает алые губки красавица Ямала - много женихов посватается, когда вырастет. Молчит.
- Рябина это, - звучит вдруг от порога: дедушка Унги, седой как лунь, стоит, опираясь на посох. - Еще бы она тебе не снилась, коли ты - рябиновый сынок.
Мать молча смотрит на вошедшего: никогда не перебивай старших, даже если те откровенные сказки рассказывают. А тот с хитрой улыбкой, усевшись напротив котла с похлебкой, продолжает:
- Рябиновый и есть. Как иначе, когда твой отец, мой сын, в ночь свадьбы рябиновую настойку на корешках пил, которую я собственноручно готовил? Дерево это растет далеко, у нас его не водится, но кто от корня ее варево отведает, тот до конца жизни счастлив будет, духом и телом крепок, а душою - богат. Как вот ты, Юрги.
Отец усмехается в усы, прокалывая толстой иглой старую шкуру. Улыбается мать. Смотрит с интересом сестрица. Юрги слушает, затаив дыхание.
- На вот, - старик открывает туесок, который всегда носит с собой, и опускаются в ладошку маленького Юрги рябиновые бусы - высохшие, на темно-зеленой нитке. - От бабушки тебе привет.

Не рассказывает ему старик о том, как в юности еще в университете, в далекой-далекой Москве, в сентябре собрал эти бусы и надел на шею своей будущей красавице жене, и как гуляли они, рука об руку, по Чистым Прудам, и как безропотно отправилась она за ним вслед далеко на Север, и как берегла эти бусы, считая талисманом и самым дорогим подарком его, потому что вместе с ними на грудь ее опустилась и его судьба, а в красном цвете их сердце его отразилось.

Засыпает Юрги, сжимая в кулачке рябиновые бусы, терпко и горько пахнущие, и видит во сне бабушку: тысяча морщинок-лучиков, ярче солнца, разбегаются от ее глаз, от рта, а ладони у нее теплые-теплые, а на груди - бусы куда ярче, чем у сестрицы Айоли.

- Рябиновый сынок, - шепчет во сне Юрги, и улыбается.

А над снегами и морем разливается новая заря.

Где это было, когда и почему это пришло мне в голову, кто эти люди, отчего у них такие имена - я не знаю. Но хочу пожелать тебе, милая моя  meriotsola, самого яркого северного солнца, самой сочной рябины, исполнения всех желаний, и чтобы на сердце было рябиново-светло, осенне-солнечно, а север в твоем сердце грел его так, как не бывает ни с кем, кроме тех, кто любит его всем сердцем!

С Днем Рождения