В этой фотографии невероятно много меня. Так много, что никакими словами не опишешь, хотя, впрочем, на фотографии не видно вот так запросто того, в чем именно тут - я. Тут в двести раз больше откровенности, нежели на тех обнаженных фотографиях.
Но сегодня у меня, что называется, сложилось. Комбо, апогей, высшая точка моей сути. Безусловно, там еще много, но у любого моря есть берега. Мои - вот.

Я сегодня гоняла на полной скорости на броне БТРа. Хохотала, целовалась с мужем, вцепившись мертвой хваткой в "точку", рядом болталось еще несколько таких же, но чтобы понять, в чем тут соль, надо знать меня и то, как я берегу свою шкуру, а также то, чем я живу.
Нет, дело не только в технике. И даже не в чувстве свободы - запредельной, бьющей по мозгам, а еще - ошеломляющий какими-то запредельной красоты пейзажами: у меня есть кусочек их с места, откуда мы гнали, там, знаете, удалось ухватить кусочек неба, но не больше. С брони невозможно фотографировать, да и не для фотографирования это. Изнутри - сколько угодно, но внутри - обычно. Вернее, как - обычно. Обычно - для меня. А броня, небо, полеты и скорости - это часть меня.
Было такое небо и такие горизонты, что...
Наверняка тут найдутся те, кто поймет: это из серии, когда вопрос "а фотки?" будет почти оскорблением, ага.
Имеющий уши да услышит заодно еще и то, что я таких записей и заявлений не делала, наверное, лет сто.
Ах, да: не стоит думать также, что речь о единичном случае. Просто это ситуация, очень символизирующая, и поэтому...

Так вот, я гоняла на полной скорости на БТРе, на броне, прощаясь с потрясающим летом, с замирающим от красоты и свободы сердцем. С растрепанными ветром волосами, в хаки, в грубых офицерских сапогах и растянутом свитере на пять размеров больше. В меня из-под колес летела грязь и я не знаю, как умудрилась не сломать запястье на особо крутых поворотах, не слететь с этой брони, удержаться, а потом просто летела, расслабившись, а подо мной рычала огромная машина, летела дорога, надо мною плыли облака, лучи заходящего солнца ослепляли, и я никогда еще не чувствовала себя настолько живой и настолько сросшейся с этой машиной, залезть на броню которой казалось мне безумием...
А до того я весь день провела среди бронированных машин и всякого оружия, облаков и грубых сапог.

А ночь была мужская и женская, и никакой брони, когда раскрывается самое сокровенное, самое глубокое, преображающее реальность и чрезмерное реальное при этом. Никакого пацанства, никакого железа, но выкрученная до отказа точка чувственности и откровенности, когда кажется, будто кровь через пальцы переливается из кончиков в кончики, отдавая часть души. И волосы повисают мокрыми прядями, и нет никакой грубой ткани, а только лишь тонкое кружево, лепестки и лед, и горячая кожа, но если бы мне довелось, черт подери, заняться с ним любовью на броне БТРа, это было бы откровением и комбо высшей степени.

Я - девица с растрепанными блестящими волосами, с бокалом шампанского в руке и кружевных чулках, на высоких каблуках или в грубых армейских сапогах рассекающая с автоматом Калашникова на броне БТРа, подающая патроны, но умеющая стрелять, способная свернуть горы и, кажется, окончательно переставшая стесняться себя - такой, какая есть, хвалить себя, любить себя и понимать себя.
И мне надоело молчать о том, о чем я ранее стеснялась даже думать.
Мне в радость быть откровенной - с вами, с миром: это дает потрясающей силы отдачу в благодарность. Думаю, это для меня оптимально.

И я бесконечно благодарна миру за этот очередной подарок.