ПредысторияСижу я это вчера в сети. Болтаю с Ритой про ее магазин, она мне товары показывает: гирлянду с Тардис, далеков фарфоровых, шапочку детектива, галстук Мориарти, и все такое прочее. Параллельно "Камеи" модерирую-читаю, выкладываю туда рисунки, найденные в сети, и фотографии разные. Конец субботы: можно выдохнуть и дать себе волю в плане интересов: параллельно лазаю по ресурсам, на которые подписана, типа тумблера, сайта Лекси, девиантарта. Отвожу душу, одним словом.
И настроение чудесное, и спать не хочется, и день был хороший.
Красота, одним словом.

И вот накануне самого отхода ко сну вдруг вижу рисунок. Вернее, как - рисунок...
Образы в голове. Картинку с голосами, звуками, очень живую, такую живую, что и словами не выразить. Наверное, так писатели видят свои сюжеты, не знаю. Я не писатель. Но это было невероятно живо.
А вокруг, знаете, темно и огоньки: люстра по-прежнему не работает, сижу с гирляндой. И вдруг - это.

Увиделась сказка. Маленькая зарисовка, абсолютно сказочная. Из серии "кто сказал, что этого не было" - "а кто сказал, что было?". Или "где тут сон, а где явь, решать читателю", вот такая зарисовка.
Доктор и Шерлок. Лаборатория накануне Рейхенбахского падения. Вот та самая ночь, когда "Что тебе нужно? - Ты".

Сказать, что я от себя такого не ожидала - ничего не сказать. У меня есть пара идей зарисовок, но они каноничны до одури и будут интересны разве что игрокам "Камей", и то не всем, да паре друзей-знакомых, потому как я зануда и очень так себе пейсатель. А тут вдруг - кроссовер, хоть и непонятно: может, это вообще был просто сон, и не было никакого Доктора, и все вполне себе канонично.
Но ведь эти два мира, а точнее - один, где Тардис неожиданно обнаруживается в "Собаках" в лесу, а Лондон такой большой-большой, что...
В общем, спать я легла гораздо позже

Ни на что не претендую, все права на персонажей - у правообладателей, а я просто записала за, скажем так, мыслеобразами и голосами в голове.
Боюсь-стесняюсь, но пусть будет.
***
Будка

Фэндом: Доктор Кто, Шерлок (кроссовер)
Персонажи: Шерлок Холмс/Молли Хупер, Доктор, упоминаются Джон, миссис Хадсон, и другие
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Романтика, Ангст, Драма, Фантастика, Мистика, Философия
Предупреждения: OOC
Афтар: йа

Посвящаю Гелене, как человеку, вдохновившему меня писать, а также моим друзьям, без которых мне вряд ли верилось бы в сказки так легко и просто.
Посвящаю игрокам "Ватиканских камей", без которых этого мира в моей жизни было бы куда как меньше.
***
Что такое сон? Отображение яви в нашем сознании? Окошко в другой мир, где все может быть иначе? Подсказка от самого мироздания?
И кто на самом деле спит: мы - или те, кто смотрит на нас во снах и приходит, давая шанс на иные решения и иные результаты?
Сказки Оле Лукойе - для кого-то разноцветные, для кого-то серые?
Заботливо подложенная под подушку ложь, или правда, которую предстоит отыскать?
Или просто ожившие сказки родом из детства, которые и не сказки вовсе?
Иногда сны - это просто сны. А иногда - нет.
***
За окнами глубокая ночь: сырая, промозглая, черно-серая. Сумерки были такими уютными: опустившись мягко в свете фонарей, покрыли ветки деревьев серебристым инеем, повисли сережками на оставшихся от осени листьях, превратив их в произведение искусства, укутали фонарные столбы еле видной вуалью, превратив засыпающий сумрачный город, напоминающий пожилого господина, уставшего от подагры и ворчания старухи-жены, тяжело укладывающегося в свою холодную постель, в красавицу, собирающуюся на вечерний бал: там подправить выбивающийся из прически локон, тут чуть коснуться тушью пушистых ресниц, да, пожалуй, еще разок глянуть в зеркало - все ли идеально?

Все идеально. Все готово к балу, можно ехать. Скоро прибудет кэб.

Вечер был невероятно уютным. Но ночью все изменилось: ясное небо затянуло тучами, сырой ветер сорвал серебристые украшения, и красавица превратилась в отжившую свою юность нищенку, прячущуюся под мостом от проливного дождя. Тени выползли из щелей, втянув остатки вечерней красоты, крыши заблестели, и лишь теплые пятна светящихся окон развеивали этот мрак, помогая запоздалым прохожим поскорее оказаться дома, не застудив по дороге душу.

В маленькой лаборатории госпиталя святого Варфоломея горит тусклый свет. Яркий здесь не нужен, по крайней мере - в такое время суток. Тем, кто спит за соседней стеной под мерное гудение металлических холодильников не требуется освещение.

- Мертвые не особенно любят искусственное освещение, мистер Холмс. Там, куда они уходят, их пути освещает настоящий свет.

Молодой мужчина, сидящий у подножия одного из столов, у самого окна, вздрагивает и поднимает голову, распахивая глаза. Оглядывается на знакомый голос, но никого не обнаруживает. Моргает. Потирает виски, а потом запускает пятерню в спутанные темные, вьющиеся волосы.
Показалось. Да и откуда здесь взяться старому садовнику? Его уже лет десять, как нет в живых. Его давно нет, как и тех немногих, с которыми так интересно было в детстве - куда интереснее, чем с глупыми сверстниками, которые не понимали, не знали и не пытались узнать или понять.
А они, взрослые, понимали. Пусть и не все.
Как же интересно было разговаривать со старым садовником! Обо всем на свете. Правда, он был склонен к излишнему фантазированию. Одушевлял предметы, например. И говорил, что тот свет - не просто выдумка, а вполне себе есть. И что сказки и сны - это просто другая реальность, такая же возможная и реальная, как и та, в которой существовал он, старый садовник, и маленький мальчик по имени Шерлок, которому он мазал йодом разодранные после падения с яблони коленки, а параллельно рассказывал истории о человеке, путешествующем в синей будке, который будто бы существует на самом деле и всех спасает.

- Полицейские будки не летают! - упрямо заявляет мальчик, шмыгая носом: он, безусловно, был великим пиратом и грозой семи морей, но коленки болели очень сильно, а еще порванные штанишки грозили гневом матушки. - Это все выдумки.

читать дальше- Каждая выдумка, мистер Холмс, появилась в нашем мире не просто так. Иногда выдумка - это то, чего очень хочется, но в действительность этого не воплотить. А иногда вера в выдумку помогает в том, чтобы выдумка сама стала действительностью. Посидите пару секунд, не вертясь: вот тут еще ссадина, сейчас я ее промою, и пойдете домой, - улыбается старик, ничуть не обижаясь на заносчивый тон и задранный курносый нос. А потом дарит резиновый мячик: чтобы окончательно прогнать обиду и расстройство, и улыбается вслед убегающему мальчишке, который вскоре снова разобьет себе коленки и будет, стискивая зубы изо всех сил, твердить: "Я - капитан Черная Борода, и мне не больно, мне не больно, ай!"

...Много лет спустя уже совсем взрослый Шерлок сидит у подножия лабораторного стола, сжимая в руке резиновый мячик, и смотрит перед собой.
В другой день сказал бы себе: сантименты. Глупости. Лишнее.

Но сегодня - не получается. Один на один с собой он снова - мальчишка, разодравший коленки, вот только некому смазать их йодом и рассказать сказку о человеке в синей будке, который всех спасает. В частности, спасает людей, попавших в беду, чьих-то друзей, дорогих, единственных.
Чью-то любовь.
Чьих-то родных.
Забирает их с собой, и, даже если они потеряли что-то важное, их жизнь меняется. Всегда меняется к лучшему, даже если это больно, как разбитые коленки.

В его жизни не осталось старых садовников с мячиками и пузырьками йода. Даже ближайшему другу, единственному другу он не доверил бы свои страхи. Никому на свете, кроме одного-единственного человека, который, оказывается, все увидел и узнал давным-давно, просто молчал, совсем как садовник.
***
Несколько часов назад маски пришлось скинуть, вернее - они отвалились сами. Погоня - и жесткие глаза людей, которые наконец-то дорвались. Ату его!
Растерянные глаза друга, ничего не понимающего, запутавшегося и ни в чем не виноватого. Рука в руке, и бежать, бежать, бежать. Скованные металлом запястья и осознание: пока он прикован ко мне, он в опасности.
Слезы женщины, которая в чем-то ближе, чем мать, за которую он готов убить.
И, неожиданно, в самое сердце - осознание упущенного, собственных ошибок и собственных заблуждений, когда взгляд голубых измученных глаз встречается со взглядом неожиданно живых карих. Напоминающих темный мед. Впервые за долгое время, не погасших, не скрытых опущенными смущенно ресницами.

"Ты грустный, когда он на тебя не смотрит. Я знаю, каково это: быть грустным, когда думаешь, что тебя никто не видит".

Неожиданно - и в самое сердце.

Шерлок сидит на полу, сжимая в руках резиновый мячик, и вспоминает.

Вот она входит в лабораторию: с улыбкой на лице, скромным хвостиком на голове, в аккуратно отглаженном белом халате поверх какой-то дурацкой блузки с медвежатами. Кофе. Так себе кофе, но без нее не обойтись: он пьет его, чувствуя, как напиток горчит: передержала. Коротко ей улыбается: можешь идти, Молли. Это повторяется раз за разом, а потом он ловит себя на мысли о том, что если бы ему начал приносить кофе кто-то другой, он вряд ли смог бы пить его так спокойно.

Он сидит за микроскопом, а она влетает радостная, а за ней - коротконогий паренек с серой майке, который приобнимает ее за плечи, и детектив вдруг чувствует тупой укол где-то в самой глубине сердца. Глухой, темный укол, заставляющий смерить ее приятеля с головы до пят оценивающим взглядом, и, спустя пару секунд выплюнуть оскорбительное - "гей". Она обижается и убегает после того, как ее ухажер ретируется, и неожиданно от этого грустно и непонятно. Впрочем, он моментально переключается на дело и вскоре забывает об этой истории.

Рождество. Игра с женщиной, столь ловко ведущей ответную игру, что кажется: еще немного, и он пошлет к чертям это самое Рождество, близких и их глупый праздник, чтобы окунуться в игру с головой, но останавливается: все-таки в его жизни есть то, что он ценит больше, нежели собственные амбиции, хотя не признается в том под страхом расстрела.
И играет на скрипке, коротко улыбаясь в ответ на радостную улыбку и аплодисменты миссис Хадсон. И почти не язвит в ответ на замечания Джона относительно многочисленных смс, идущих одна за другой.
А потом вдруг на пороге появляется Молли, наряженная, как рождественская елка, и наверху ее подарочного пакета - особенный подарок для кого-то особенного, и в уставшем за последние дни перенапряженном сознании вдруг что-то выстреливает, а на сердце вновь принимается ворочаться то самое темное и глухое. И он разносит в пух и прах ее внешний вид, делая выводы о значимости ее наряда, ее помады, цвета упаковки подарка, а под конец чуть дрожащими пальцами, даже не задумываясь о том, как это выглядит - попытка узнать имя человека, для которого она приготовила все это, раскрывает крохотную открытку, прикрепленную к коробке, и...
... видит свое имя.
Мир замешивается, как коктейль - лихо, ярко и с легким звоном в ушах. Шерлок просит прощения и касается ее щеки: кожа у нее нежная и теплая, какая-то невероятно теплая, и веет от нее таким же теплом, а еще - какими-то простыми духами. Но волосы пахнут ею: терпкий, медовый запах.

А потом приходит очередная смс, и мир снова становится объемным.

Коробка с подарком так и осталась лежать на каминной полке. Джон, кажется, убрал ее куда-то потом.

И совсем-совсем не было времени потом подумать над тем, что это было, пока среди круговерти кошмара, в которую превратилась его жизнь, он вдруг не ухватился за неожиданно спокойный взгляд ее глаз, за уверенность ее голоса - пусть дрожащего, но не умолкнувшего. Ухватился, и вдруг почувствовал себя в яблоневом саду тихим вечером, спорящим с садовником о том, существуют ли на свете летающие синие будки, и возможно ли это - сказки наяву.
Рядом с ней вообще легко верилось в эти выдумки почему-то.
Рядом с ней вообще легко верилось.

- Что тебе нужно? - ее голос дрожит и звучит едва слышно, в глазах - слезы, но - стоят, а не текут по щекам.
- Ты, - отвечает он, приближаясь на шаг ближе, и в этот момент он не обманывает и не выдумывает, а говорит чистую правду, потому что она действительно нужна ему, нужна как никто другой. Ему нужна не только ее помощь, ему нужна она - девушка, рядом с которой так легко верить то, что все будет иначе, все получится, рваные раны затянутся, а сил прибавится.
Слезы на ее глазах вдруг исчезают, и он понимает, насколько не ошибся в ней. Не замечая того, как соленая влага пощипывает его собственные глаза.

Но только оставшись наедине с собой несколько часов спустя (Молли не хотела уезжать: Шерлок уговорил ее, уверив в том, что все будет хорошо и волноваться ей не о чем, и, потом, им предстоит слишком сложное утро, ей необходим отдых, а еще она получит инструкции по электронной почте, и за ней заедут, чтобы... нет, и не спорь со мной, отправляйся спать, мне необходимо побыть одному), он понимает, что ему страшно за нее. Пожалуй, страшнее даже, нежели за остальных: как спасти их, он уже придумал. И все непременно получится, хотя цена, которую придется за это заплатить, достаточно высока. Он заплатит ее, безусловно, но ему не жалко.
Об одном только не вышло подумать: о Молли.
О ней, безусловно, не узнают. Но тени, с которыми он борется, кажется, способны проникнуть в его сны, в каждую извилину мозга, чтобы превратить его жизнь затем в бесконечный кошмар, отчего же он решил, что они до нее не доберутся?

...Ночь сгущается, ветер за окнами постукивает ветками. Тусклый свет проникает под веки, звенящая тишина давит на плечи. Резиновый мячик выпадает из расслабившейся ладони, скачет по полу, и
неожиданно останавливается, мягко ударившись о ногу худого мужчины в длиннополом коричневом плаще. Молчаливо прислонившись к дверному косяку, он смотрит на сидящего на полу человека, и, наклонившись, поднимает мячик. А затем, сделав пару шагов в сторону сидящего, неловко задевает рукой стоящий на столе пузырек с ярко-синей жидкостью, и тот, слетев на пол, разбивается с жутким звоном: кажется, что звуки отлетают от стен и мебели, рассыпаясь на тысячи стеклянных осколков.

Шерлок резко поднимает голову и пытается вскочить на ноги, но ноги затекли: детектив хватается за край стола и смешно приваливается к нему, пытаясь нашарить пистолет. Пистолета нет.

Мужчина в коричневом плаще выбрасывает вперед руки в защитном жесте, раскрыв ладони, в одной из которой, прижав пальцем, он держит мячик.

- Эй, эй, я не хотел вас напугать, сэр! Просто хотел вернуть это, это ведь ваше? - произносит он миролюбиво и с неловкой улыбкой.

- Кто вы? - хрипло спрашивает Шерлок (проклятые ноги все еще ватные). - Что вы здесь делаете, кто вас впустил?

- Разве чтобы войти необходимо, чтобы кто-то обязательно впустил? - усмехается мужчина, и детективу становится не по себе от его слов. Правда, в этом "не по себе" почему-то нет страха. - Так это ваше?

- Мое, - отвечает Шерлок, прислоняясь к столу.
Голос звучит гулко во вновь наступившей тишине.
Мужчина в плаще смотрит на детектива, а затем, подтянувшись на руках, запрыгивает на стол и усаживается, свесив ноги. Мячик держит в руке, подкидывая и глядя на то, как он подлетает. И смотрит на Шерлока.

- У меня когда-то тоже такой был. Мне подарил его один старый человек, с которым я был дружен. Вы знаете, я хорошо знал его дочь, мы много путешествовали вместе. Кажется, ее уже нет в живых, но это были отличные годы, она ни разу в жизни о них не пожалела.

Голос мужчины, сидящего на столе, звучит странно: весело, но вместе с тем в веселом этом голосе сквозят нотки грусти.

- Я не понимаю, - произносит Шерлок, обретая наконец-то возможность передвигаться и отходя от стола к окну. Пистолета, как назло, поблизости не находится, а пальто валяется на столе почти у самой двери. Мобильный, на который он бросает беглый взгляд, неожиданно показывает, что сети нет. - Я не понимаю, - повторяет он.

- А тут нечего понимать, сэр. Людям свойственно умирать и людям свойственно изменять собственную судьбу, если они того хотят, - грустно улыбается мужчина в плаще, глядя на Шерлока большими темными глазами.
За окном поскрипывает старый фонарь. В коридоре голубоватый свет отчего-то кажется еще более голубым и ярким.

- Кто вы? Кто вас прислал, зачем вы...здесь? - спрашивает детектив, не сводя взгляда с незнакомца. А тот в ответ смотрит, почти не мигая, на него, а затем вдруг опускает голову, потирая глаза.

- Вы хорошо меня знаете, мистер Холмс. Вам обо мне много рассказывали, и вы даже верили в то, что я существую, хотя и спорили с садовником о возможности моего существования. Вы ведь только сегодня об этом вспоминали, верно?

И снова смотрит, улыбаясь, а потом бросает Шерлоку мячик, и тот машинально ловит его, чувствуя, как на плечи словно проливается маленький водопад холодной воды.

- Этого не может быть, - тихо произносит он, сжимая мячик и чувствуя, какой он теплый, нагретый теплыми, живыми пальцами.

- Ну отчего же не может, детектив? - смеется мужчина, спрыгивая со стола и скрещивая руки на груди. - Отчего не может, если может, а главное - если нужно? Ведь нужно? Я никогда не появляюсь где-то, где не нужен. Особенно если в меня не верят.

Шерлок молчит, не будучи в состоянии произнести ни слова. Мячик в руке нагревается от его пальцев. Сердце бьется гулко и глухо, и в тишине кажется, что каждый стук слышен отчетливо и ясно.

- Все может быть, детектив, - произносит гость, вздыхая и подходя к Шерлоку. - Вам ведь рассказывали об этом. Иногда, когда все странно или плохо, и кажется, что выхода нет и деваться некуда, вдруг появляется странная синяя будка, из которой выходит странный человек - неважно, как он будет выглядеть, в особенности если он - не рыжий, - незнакомец смеется, проводя рукой по темным взъерошенным волосам, - и все становится иначе. Жизнь становится другой. Для вас или для кого-то. Все может быть.

- Доктор, - просто говорит Шерлок, опуская руки. - Вы - Доктор из летающей синей будки. И вы мне снитесь.

- Ну, если вам удобнее считать это сном, мистер Холмс! - смеется Доктор, отходя к соседнему столу, на котором лежат бумаги с заметками и номерами телефонов, которые Шерлок еще не успел уничтожить: до того, как здесь появится Джон. Смотрит на них с минуту, а затем сворачивает в трубу и запихивает во внутренний карман плаща.

- Неплохой план. У вас, кстати говоря, все получится, - мельком смотрит на детектива, а затем делает пару шагов к двери.

- Я знаю, - отвечает Шерлок, не до конца веря в реальность происходящего,но отчего-то отвечая очень уверенно.

- Неправильный ответ, - произносит Доктор, не оборачиваясь.

- Теперь знаю, - тихо проговаривает детектив, и мужчина в плаще оборачивается.

- А вот теперь - правильный. Чего ты хочешь, Шерлок? - карие огромные глаза смотрят неожиданно серьезно. Так смотрят в сказках волшебные существа, ожидающие одно-единственное желание, которое они должны исполнить, и задача желающего - задать правильный вопрос, загадать правильное, единственно-верное желание. - Ведь ты чего-то хочешь, чего-то невыполнимого, чего-то, о чем забыл сам, да? Иначе меня здесь не было бы. Я прав?

Шерлок смотрит на Доктора, сжимая в руках мячик.
Мячик нагрелся от тепла его пальцев, а пальцы свело судорогой.
Это невозможно, но он видит это. Также, как Молли видит его сердце: таким, какое оно есть.
Что тоже невозможно. По крайней мере, он так думает.

Шерлок молчит. Стоящие возле его микроскопа электронные часы оживают и пиликают: три часа ночи. Через два часа - начнется.
Доктор тоже молчит, улыбка исчезает с его лица. Он стоит, глядя на детектива еще несколько минут, а затем отворачивается.

- Дело твое, Шерлок Холмс, - произносит он голосом старого садовника. - Иногда, чтобы воплотить в жизнь невозможное, необходимо поверить в выдумку. Поверить в невозможное. И тогда невозможное станет возможным. Невозможное в жизни. Невозможное в любви. Невозможное никогда не приходит иначе, кроме как в час самого глухого отчаяния. Но если поверить в него, искренне и от всего сердца, которое у тебя, несомненно, есть, выдумка станет былью, а сон - явью. Мне жаль...

- Спасите ее, - глухо произносит мальчик с разбитыми коленками. - Спасите ее, любой ценой, как угодно. Я.. я не успею. Я ничего для этого не сделал. Сделал - для всех, кроме нее, тогда как она спасла меня. Заберите ее с собой, заберите в другой мир, измените ей память, внешность, сознание, только спасите, - горло сжимает спазмом, но высокий темноволосый мужчина, сжимающий в руках резиновый мячик, произносит слово за словом, выдавливая их из себя и складывая во фразу, в возможность и реальность которой еще полчаса тому назад он поверил бы с огромным трудом.

Доктор останавливается. Замирает, опустив плечи. А затем оборачивается, глядя на Шерлока непроницаемо, но так, словно смотрит в самую глубину его сердца.

- А почему я должен это сделать? - спрашивает он, не сводя с детектива глаз.
И вдруг становится очень-очень спокойно. Становится легко дышать и легко говорить.
Взгляд ярко-голубых глаз встречается со взглядом карих.

- Потому что она нужна мне. Неважно, где она будет, но она нужна мне, вернее - мне нужно знание о том, что с ней все хорошо. Я подумал обо всех, кроме нее. Я справлюсь, у меня все получится, но я не уверен в том, что, сумев защитить остальных, сумею защитить ее. А через то - сумею когда-нибудь простить себя, если ее потеряю.

Доктор молчит, засовывая руки в карманы плаща. Шерлок тоже молчит, а затем опускается туда, откуда поднялся. Вертит в руках мячик, глядя на пыльную черную резину.
Из крана над жестяной раковиной капает пара капель воды, ударяясь о дно раковины и разрывая звенящую тишину.

- Это нелегкий выбор, - произносит наконец странный человек из синей летающей будки. - Позже, когда она не узнает тебя на улице, ты не раз о нем пожалеешь. Впрочем... - он вдруг замирает, глядя перед собой, словно видя что-то, видимое лишь ему, - впрочем, я не могу утверждать. Она, похоже, найдет тебя во всех существующих мирах, если сочтет нужным. Просто так ты от нее не отделаешься, - голос его смягчается, он улыбается, худое лицо светлеет, а в карих глазах вновь начинают сиять искорки. Шерлок смотрит на него недоумевающе, и чувствуя, как его начинает клонить в сон - с какой-то невероятной, непреодолимой силой.

Голубоватый свет в коридоре набирает силу, заливая все вокруг.

- Это интересное, очень интересное приключение! Лишь бы успеть! Но я успею, о, я успею! - Доктор произносит это с нескрываемым восторгом, после чего срывается с места, но у самых дверей резко разворачивается. - Да, кстати. Будешь учиться летать - ничего не бойся. Запомнил?

Шерлок поднимает на него изумленный взгляд, и, вместо тысячи слов, вопросов и выводов, просто отвечает:
- Запомнил.

- Отлично! - просто отвечает Доктор и тонет в голубоватом свете. Свет этот заполняет собой все, включая сознание сидящего на полу детектива, и он проваливается в сон - долгий и неожиданно легкий.

Во сне этом синяя будка летит по звездному небу, мигая проблесковым маячком. А маленький мальчик в разодранных штанишках сидит на яблоневой ветке, обхватив руками ствол, и смотрит на это небо, затаив дыхание, и высматривая, высматривая среди звезд ту единственную, которая непременно должна двигаться, и непременно станет больше, а затем опустится в саду на яблоневую поляну, превратившись в большую синюю полицейскую будку, и из распахнувшейся двери польется теплый свет, а еще оттуда выйдет странный человек - в плаще или шарфе, в шляпе или галстуке-бабочке, с зонтиком или без зонтика, седой или темноволосый, а может быть и вовсе рыжий.
И скажет ему:

- Привет.

И все станет иначе.
Иначе, но - хорошо.

...Когда через полтора часа в лабораторию входит Джон, первое, что он видит - друга, крепко спящего, сидя на полу у подножия одного из столов.
В руке он сжимает резиновый мячик, и отчего-то сразу не узнает Джона, когда тот тормошит его, пытаясь разбудить.

А потом жизнь меняется, меняется для всех и сразу, и становится не до снов и не до сказок.
Некоторые вовсе теряют этот самый сон. А кто-то - способность верить в хорошее, а заодно - и в сказки.

По небу ночью пролетает странная звезда: какая-то особенно крупная и яркая.

- Спутник, - говорят прохожие.

Просто спутник, безусловно.