Продолжаю выполнять задания.

Собственно, баек, как таковых, не так уж и много, поскольку я была серьезный взрослый человек двадцати с хвостом годков, и мне было не до глупостей каких-то там! Мы рабооотали (почти цэ).
Еще было пипец как стремно иной раз, поскольку клиническая лабораторная диагностика - тут тебе и "не навреди", и "сам себе не навреди", поскольку контакт и с больным, и с тем, что берется у больного, и с тем, что там, внутри того, что берется у больного, может обнаружиться (а снабжение в каменном веке было так себе, это во второй больнице, куда я устроилась работать после железнодорожки, были и коробки с перчатками, и скарификаторы - хоть весь ими обколись, и сухожары работали как солдаты в будний день, а вот в первой, где именно работала по профессии, перчатки выдавали раз в неделю и их приходилось стирать и сушить Ага. Ну вы поняли. А работа - с кровью, на тяжелых отделениях, все дела. И люди зело разные. И скарификаторы острые. И вообще. И старшая ругается, если чемодан грязный. И призрак заведующего маячит по твою душу, чуть что. Короче, жизнь молодого специалиста - она не до ололо от слова "совсем". Особенно если учесть то, что мы - илита войск, ЦКДЛ, и от наших действий и исследований зависит все то, чем будут жить те, кто пониже, то есть - отделения. И те, кто там живет. И выживает.

Тем не менее, молодой долбоеб - он и есть молодой долбоеб. Особенно если идейный.
Так, к примеру, мы с коллегой идейно не пили водку.
Пока не настало седьмое ноября, когда все отдэлэние решило отмечать это самое седьмое ноября, причем я подозреваю, что на Революцию там было положить с верхушкой, главное - повод. Но водка была "Ладога" и вообще про Санкт-Петербург, про октябрь семнадцатого что-то там даже говорилось, но говорилось мало, после чего все переросло в классическую медицинскую пьянку

...Как пьют медики знают только сами медики. И тут надо добавить, что при всем при это, если медик - профессионал (а другие у нас в ЦКДЛ не выживали), то качество работы у него все равно будет отменное: во-первых, все равно будет припасена пара-тройка относительно трезвых идейных молодчиков (таких как мы), а во-вторых, он все делает на автомате.

Вот про "на автомате" и пойдет, собственно, речь.

читать дальшеВ тот славный день отделение село пить после отбоя, а ваша покорная слуга с коллегой все еще мотались по отделениям, взяв по свою душу по шесть этажей. На каждом по два отделения. Тяжеляки, не считая первого урологического: там полегче и вообще курорт, поскольку мужички с воспалениями - это детский сад по сравнению с реанимацией, неврологией и особенно - гинекологией. С кардиологией пополам.
Также в красный день календаря наши больные решили, видимо, в честь праздника ударить от всего сердца по всему, чему только можно, и дружно разболелись: заумирали, затемпературили, словом - обеспечили нас необходимостью скакать сайгаками по этажам, чтобы вне очереди взять у одного очередное СОЭ, у второго - свертываемость (иной раз до букета в руке: кто знает, тот знает, о чем речь))), у третьего - сахар, ну и так далее.
Короче, вернулись в КДЛ мы хер знает, во сколько, а там народ уже - вовсю. У них-то рабочий день - все. А у нас - нет. Хоть и внеочередно.
А мы замерзшие (гнойная хирургия, мать ее, была в отдельном блоке, и пока до него в халатике добежишь - околеешь, а уж обратно...), уставшие, замученные, и, сукаблять, еще все красить, снимать СОЭ, кривые ставить и сухожар фаршировать.

Ну, это не беда: как я уже сказала, когда ты хороший специализд, у тебя в руках все летает - особенно если стол манит и хочется домой. Мазки - туда, пипетки Панченкова - мыться перед сухожаром, кровищу - в анализатор, жопу - на стул, а мысли - в ординаторскую, ибо там вкусно и весело.
Но так как мы идейные, то, как бы ни хотелось жрать, за стол решили не идти. Решили закончить работу, записать данные анализов, отправить журналы по адресам и свалить потихоньку. Благо впереди - четыре выходных.

Но не тут-то было.

- Марина! Света! - протрубил глас свыше. - Вы же замерзли! Ну-ка, пока у вас тут все красится, гоу за стол.
И были в гласе том железные нотки, не терпящие возражений, а спорить с заместителем старшего лаборанта как бы это...
Да и жрать хотелось.
И пальцы от холодищи были синие.

Уселись. Наложили в тарелки еды. Потянулись за соками и уперлись в тяжелый, не терпящий возражений взгляд:
- Вы _замерзли_. Ну ка, по писят, быстро!

Медики - военнообязанные. Да и холодно было - пипец. Махнули. Потеплело. По душам разлилась истома, закуска улетела - только ее и видели, и душа попросила продолжения, чему мы, признаться, были немало удивлены, но идейность есть идейность:
- Товарищ... тьфу ты, Натальпетровна, у нас это.. мазки, вот, и анализы записать надо, и это, домо...
- Еще по писят! Только порозовели! Не убегут ваши мазки, им еще час краситься!

И вот тут мы снова вспоминаем про идейность. Потому что тот, кто пьет - он пьет и закусывает, и ему ок. А у идейного где "писят", там и сто пятьдесят, поскольку понесло. И даже все двести. И помню, как старшая сказала Свете, чтобы та слетала за спиртом в лабораторию, ибо водка - все, а сердце просит праздника, и Света притащила одну из наших мензурок, из которых мы набирали спирт для работы Сестра-хозяйка быстренько слетала и разобралась, принеся правильный спит, и праздник покатился дальше, но домой уже не тянуло, а вовсе даже наоборот, и никто не боялся начальства, поскольку начальство и врачи занимались тем же самым.

Но где-то еще сидело: у нас там МАЗКИ. И пипетки! И анализы записать!
И голос этот был сильнее разудалого голоса, призывающего отмечать Седьмое ноября.
И пошли мы в лабораторию.

...про мазки благополучно забыв. И про пипетки тоже. А вот про то, что анализы надо записать в журналы - нет.

В темной лаборатории, создав себе изумительно интимную атмосферу при помощи пары ламп, мы сидели за столом друг напротив друга, облокотившись на столешницу, и, глупо хихикая, писали:
- Гемохлобин, хих... ик!
- Шшшшысят!
- Мммаловато...
- Ага. Лейххоссыты?
- Писят!
- Так и запишем.

И так весь вечер. Про почерк умолчу, но скажу лишь, что любой терапевт обзавидовался бы.
Дальше была развеселая дорога домой, попытки ловить электрички, песни на платформе и долгое забытье сном почти на сутки.

Выходные пролетели незаметно и очень даже хорошо, а накануне понедельника у меня дома раздался звонок.
На том конце провода была Света.

- Марин. Слушай. А вот мы мазки ставили - они чего?..
- ......!!!!!
- Ага. И еще в сухожар...
- ..................!
- Вот тоже так думаю. Но ты мне главное скажи: мы анализы записали?
- Записали. Только, думаю я, хуево записали. Поэтому, Свет, давай-ка завтра за час до начала, да?.. А лучше - за два.
- .................

Наутро в районе шести утра мы были в лаборатории. Изъяли в гематоксилинэозиновой ванны мазки. Мазки были отличные - никогда таких четких не видели.
Пипетки скормили сухожару - благо, запас был.
Но видели бы вы, на каких подкашивающихся ногах мы шли к лифту, на котором нам привозили журналы.
Они нас там, разумеется, ждали. А мы ждали, что в журналах также нас ждет много нового и интересного относительно наших характеристик и приказ порвать жопы, но переделать все, что делали в ту пятницу.

...но ничего подобного там не было.
Таким же разудалым почерком, которому позавидовал бы любой терапевт, хирургия, реанимация, гинекология и иже с ними сообщали нам данные результатов по данным наших анализов, и, несмотря на то, что записи были сделаны так, что хоть в рамочку на позорную стенку вешай, ни одна - НИ ОДНА! - из них не выходила за рамки с фамилией больного, ни в одной не было опечаток или неточностей, все было записано -и наше тоже! - четко, правильно, там, где надо, и полностью соответствовало данным исследований.

Ни одно исследование не пришлось повторять вторично.
Слегка синеватые врачи и средний медперсонал слабыми улыбками приветствовали друг друга, после чего приступили к работе, и рабочий день покатился своим чередом.
Больные выздоравливали.
Кто-то выписался.
Врач-лаборант восторгался идеальными мазками.
Сухожар поджарил нам все, что мы ему скормили.
Новые перчатки радовали руки.
Бочонок со спиртом был полон.

Профессионализм не пропьешь потому что, но водку я после этого все равно не пила лет пять До следующего случая, но это совсем уже другая история.