Собственно, вдохновилась я вот этим постом: the-best-of-thebest.diary.ru/p155063549.htm, потому что тронуло до слез.
Решила написать, не для чего-то там, а просто потому, что давно собираюсь, и чтобы было.
***
Просто я всю жизнь работаю с людьми. Если перечислить, кем я работала до сегодняшнего дня, то получится вот, что:
- санитарка в оперблоке
- младший художник-реставратор. Расписывала потолки в храме два года
- фельдшер-лаборант, клиническая лабораторная диагностика, по специальности. Клиника крови + других биожидкостей. Два или три года, уже не помню, надо по трудовой посмотреть
- продавец в магазине этнических товаров, один месяц - увлеклась культурой, решила узнать, так сказать, поглубже. Было и прошло, но зато я научилась работать с кассой и сдала экзамен на знание культуры быта нескольких народов
- методист по культурно-досуговой работе в районном доме культуры и творчества - пять лет
- параллельно - организатор праздников, ведущий - вот до сих пор, сначала там, потом сама
- параллельно - художником-оформителем на полставки, там же. Потом отказалась, после двух или трех лет, не помню. Устала, но опыта набралась на всю оставшуюся жизнь
- параллельно - преподавателем ирландских и народных танцев. Преподавала и руководила ансамблем. Выступления-конкурсы-поездки-костюмы. Даже на гастроли их, помнится, во Францию отправила, было дело, только сама поехать не смогла, потому что - зацените - обещала друзьям приехать на ролевую игру, иначе была бы жуткая обида. Дура. Где те друзья? Впрочем, и Франция пока еще стоит и никуда не делась. Дети ездили с худруком (и за это я особенно люблю государственные заведения культуры: вымуштровал, сдал на руки тому, кто "старше" - и расслабился)))
- и, наконец, сейчас я работаю художником-дизайнером, а также отвечаю за кассу (тут-то мне и пригодились навыки, полученные в "Ганге", хе-хе)))

Моя жизнь мотает меня из крайности в крайность. Из циничной, глубокой медицины - в яркую, не менее циничную, чуть (и не чуть) истеричную, но намного более "гуманитарную" работу на сцене. Там другая глубина. Из тонкой реставрации - в грубое оформительство, когда на руках пятна уже не от той краски, которой я писала глаза ангелам и звезды на ярко-синем потолке, легкой, тонкой кистью, а грубые - от малярной, и кисти грубые и широкие. От больничных коек и людей, умирающих от рака ("Вот меня тут колют, колют.. а зачем? Я сам уже не понимаю, зачем. Сестричка, вот зачем все это надо, а?"), или скрюченных, на невропатологии ("Давайте я ему руку разогну, а вы колите. Только у него кровь не идет, но вы все равно колите, может, пойдет") - везло мне на отделения - к развеселым праздникам. Хотя там тоже хватало. Дом престарелых, "социальный дом"; все те же раковые больные (а чего вы хотели? онкологический островок там у нас), дети из проблемных семей, проблемные дети из нормальных семей. Наркоманы, трудные подростки. Торжественно-траурные митинги. Помню, как вела церемонию, посвященную юбилею местного отделения милиции, и как давилась слезами, когда под "Офицеры, офицеры" объявляла о посмертном присуждении звания героев России двум погибшим не так давно во время выполнения служебного задания милиционерам, и как большие, серьезные мужики в погонах в зале плакали. Всякое было, много. И сколько будет еще - я не знаю.

Но все же то, чем я занимаюсь сейчас, стоит особнячком. С одной стороны, это оседлое сидение в офисе - рисуй себе, да чеки пробивай (ага, и любимый мультфильм у нас - "Дизайнер против бухгалтера", который Хрус-тим, потому как отчетность никто не отменял, и каждый день оно случается). Обложечки там, открытки, диски оформляй, всякое для сайта. До кучи всего, но - сидя.
Но есть и еще кое-что. А именно - место работы. Студия по оцифровке материалов разного характера, но чаще всего - пленки. Кино, видео, фото. Практически всех форматов.
Вот с этим-то я и работаю уже чуть больше года.

довольно много. Вся суть - там, пост не о том, где я работала, а немного про другое.
Самой оцифровкой занимаются другие люди. А я - оформитель. Помимо электронного всякого, всех этих открыток, рекламы, предпечатной подготовки разных материалов, в мои обязанности входит оформление дисков - обложки и накаты (накат - это вот когда вы диск берете, а он сверху не стандартный и страшный, а красивенький и с надписью о том, что на диске, а в идеале еще и с картинкой про вас, любимых). А еще - работа с фотографиями, слайдами, и т.д. - сканирование, обработка, и потом все это идет уже на сборку, в видеостудию, где слайды проходят монтаж, и получается слайд-шоу, такой фотофильм. И еще - иногда прием материала и его же выдача.

И вот, знаете...
Я уже выше написала о том, сколько мне довелось работать с людьми, и насколько разным было это "сколько". Это схоже с тем, как если ты ходишь и смотришь на окна, и видишь там силуэты. Даже по просто оконным рамам видно, как и чем живут люди. Но все же, в сами окна тебе не заглянуть: ты видишь только то, что ты видишь.
А здесь я впервые узнала, каково это - заглянуть за шторы. Причем, не за просто там шторы - фотограф тоже, в конце-концов, за шторы заглядывает, да не просто за шторы, а входит часто в двери, и многое там видит.
В данном случае речь о...не знаю, как поточнее...

Вот представьте: комната. Старые обои, классические такие. На стенах - фотографии в рамках, а на фотографиях - лица и глаза, каких сейчас уже не встретишь, потому что даже у тех, кто жил в то время, когда таких глаз было много, выражение уже изменилось, подстертое временем. Не у всех, конечно, но у многих. Абажур, скатерть на круглом столе, свадебный альбом. Чашка фарфоровая с чаем. Кружевная салфетка на старом телевизоре. И - ну да, вот тот самый теплый ламповый свет. И малиновое варенье в розетке.
И еще - старый шкаф, а в шкафу пахнет нафталином. И букет бессмертников, обязательно.
И за столом - представляйте, кого угодно, но этот кто-то очень любовно, поглаживая страницы, просматривает альбом, и - вспоминает.
В этой комнате живут Воспоминания. В этой комнате живут Воспоминаниями.
Так бывает.

Вот за такие шторы.

Это немножко другое, совсем особенное и непростое. Бывает порой так, что в одной лишь фотографии - целая жизнь. Нашим клиентам, в основном, много лет, и они приносят свои старые бобины с кинопленками, которые не просмотреть, потому что нет кинопроектора, да и пленки уже далеко не новые, расслоившиеся, "поплывшие", требующие серьезной обработки. Кто помоложе - приносят видеокассеты. У меня тоже такие есть, там нам с братом - ему около четырех, а мне - на восемь больше.
Приносят аудиобобины, пластинки и кассеты. Приносят пленки и фотографии.
Много, чего приносят, и почти всегда цель одна: на память.
Вспомнить. Сохранить. Сберечь. Увидеть снова и вернуться на время.
Откладывают деньги, высчитывают каждую копейку. Легко швыряются, если есть, чем. Заказывают "покрасивее", заказывают "ну..что подешевле, лишь бы было".
А потом улыбаются, глядя на экран. И иногда плачут, и это словами выразить очень сложно.

Недавно мне принесли на обработку пачку фотографий - жизнь женщины с младенческих ногтей и до настоящего времени.
Вот она совсем крошка, с пеленках-распашонках, и на руках у мамы. Регистрация в "Малютке", и радостные лица старшего поколения. Наверное, даже не бабушек, а прабабушек - родители там совсем еще молодые. Вот она взрослеет, и у нее - удивительно красивые, ясные, огромные глаза. Такие красивые, что я любовалась и любовалась, когда они из крохотного слайдика, кусочка пленки, пройдя обработку в сканере, появлялись на моем большом дизайнерском мониторе, оживая, обретая краски и жизнь.
Детство, отрочество, юность. То радость, то печаль в них. Вот она с мишкой, а вот она с Машкой. Вот она одна, а вот с сестрой. Вот она радуется, а вот она грустит.
А вот она, внезапно, совсем взрослая, на какой-то очень пафосной конференции, получает какую-то награду.
А вот ее родители: совсем юные, в зрелости, и сейчас. И все те же улыбки, и то же тепло в глазах: кажутся какими-то совсем запредельными людьми.
А бабушек на фотографиях уже нет...
Целая жизнь в нескольких кадрах. Этот диск готовили на юбилей, кажется. Радостный, светлый, добрый диск.

Бывало и иначе.
Старый дедушка, постоянный клиент. Одет так, что, учитывая то, сколько стоит обработка того количества кинопленок, которые он нам постоянно приносит, я всерьез задумываюсь над тем, как живу, и над своими жизненными ценностями. Он то ли бывший кинооператор, то ли просто из тех, кто, имея кинокамеру, снимал каждый шаг и событие в жизни, потому что пленок очень много.
Щепетильно выспрашивает, что и как. Отсчитывает купюры и забирает готовые диски, а потом лезет с видавший виды один и тот же пакет, и дрожащими руками достает новые пленки. Шестидесятые, семидесятые. Семья. Какие-то свадьбы, чьи-то первые шаги. Жена, дети, внуки. Поездки куда-то, прогулки.
Он очень серьезный, этот дед, но иногда я, когда выдаю ему заказ, посматриваю на его лицо исподтишка, когда показываю, что получилось.
Вы когда-нибудь видели, как границы времени стираются, исчезают?
Я - видела.

А недавно я работала с фотографией на памятник.
Очень пристрастный клиент, сотрудник нашего бизнес-центра. О нем перешептывались, мол, ты там смотри, он - ну очень. В смысле, пристрастность и занудство там - по верхам.
Принес старый паспорт и старый же пропуск, кажется, или что-то такое. Какое-то удостоверение, уже не помню, что. А там - отец.
Одна карточка еще ничего, а вторая, в паспорте - посреди лба дырка, пробитая дыроколом. И эта фотография оказалась получше.
Сидела, восстанавливала по клеточкам. Отрисовала заново бровь и часть глаза. Разгладила морщины. Сделала, как бы это так...поживее, что ли. Простите за парадокс.
Ответственный за эту сборку проверил, сделал замечания, и я просидела еще полвечера. А наутро стала ждать, очень волновалась.
Пришел. Вылитый отец, только отец - посуровее как-то. Я внутренне сжалась, потому что - а ну как не подойдет, напортачила, и вообще? Говорили-то мне о нем всякое.
...А у него лицо такое стало. С улыбкой грустной. Притом, что он не улыбнулся. Попросил записать и помочь распечатать.
Помогла. Распечатала.
И много думала потом.
Фотография на памятник. Странное у меня от нее было чувство.

Или вот тоже, девушка принесла старую пленку. На ней - буквально десять-пятнадцать минут, свадьба. Счастливые, радостные молодожены, простое платье у невесты, хризантема в петлице у длинноволосого жениха. Бледные губы - было модно. "Огурцы" на платьях - тоже. Спокойные, но счастливые лица.
Семидесятые
Хмурый зимний день, она тоже хмурая и зимняя. Включаю запись, начинает играть музыка, и на экране оживает эта свадьба. И девушка начинает улыбаться, и хмурь ее слетает.
- Родители. Подарок им на годовщину, - говорит.
И мне почему-то тоже становится радостнее.

А еще есть пожилые, которые приносят оцифровывать пленку со съемками своих иной раз уехавших, иной раз уже умерших (и такое бывает), или просто повзрослевших детей. Пеленки-распашонки-первые шаги и весенние прогулки. Или свадеб, или просто поездок куда-то, путешествий, походов. Оживает на экране былое, и их лица, совсем еще молодые. Машут в камеру, смеются. Варят в котелке кашу. Играют с собакой. Собирают цветы. Принимают поздравления. О чем-то печалятся.
И они же - вытирают украдкой слезы, сидя за нашим круглым столом и глядя на экран.

...Для меня это все еще не стало рутиной. Ребята, которые работают с пленками, наверное, не так романтично все это воспринимают: через них за день проходит немало человеческих историй и судеб. Но факт остается фактом: у нас тут оживает время и стираются его границы. И люди, которые приходят за своими пленками, получив наконец-то возможность посмотреть туда, за свои же окна, за свои же шторы, возвращаются в свое прошлое, встречаются с ним, и вытирают иногда глаза так, что мне становится немного стыдно за нас, за наше время, за наши цели, средства и интересы. Вернее, за свои.
И в очередной раз я учусь, глядя со стороны на череду чужих жизней, проносящихся перед моими глазами, тех, которых я касаюсь пальцами, потому что люди сами мне это позволяют, и делаю выводы, и запоминаю, и радуюсь тому, что в моей жизни все это случилось.

Это тоже такое волшебство - становиться посредниками между Временем и Человеком.
Странное, необычное, но простое и понятное.
Тоже по-своему настоящее.
Мы все тут - немножко волшебники.